ОПЕРА ЛЮЧИЯ ДИ ЛАММЕРМУР

«Лючия» написана в стиле классического belcanto. Бельканто — сродни древней амфоре. Каждая часть, каждый осколок хранит обаяние эпохи, при одной мысли о которой ты становишься более музыкальным, чем есть на самом деле. По ним можно представить, как жили, любили и умирали (или как это все хотели делать) люди во времена, когда понятия — достоинство, родовое имя, слово — были в чести. Бороться с условностями сюжета, с законами, по которым опера написана, — глупо. Не нравится? Создавай новую. А эта по-своему совершенна, покоряет стройностью, завершенностью конструкции. Как Атлантида, она ушла от нас и стала частью театральной мифологии.

Хотелось выразить свое отношение к ней. Сыграть на той дистанции, которая не отдаляет, а приближает нас к безвозвратно ушедшей культуре, оставшейся в памяти, как всполох человеческого вдохновения. Он будоражит воображение и, как все чудесное, таит загадки. А еще хотелось передать восторг, который я когда-то испытал, впервые услышав оперу. Ведь притягательность театра — в возвращении к чувствам первозданного стыда, радости и красоты. Он выводит людей за рамки отведенных им времен и пространств. Снимает с нас отчаяние невозможности повторить, остановить, переиначить жизнь: путь назад отрезан, вперед — ограничен. С театром можно заглянуть в завтра, а можно оглянуться на вчера, что, впрочем, одно и то же.